«Лисья нора».
Секретная деятельность Теодора Ровеля, оставившая глубокий след не только в истории Люфтваффе, но и во всей истории Третьего рейха, была теснейшим образом связана с немецкой военной разведкой. Его личная карьера быстро шла в гору вместе с ростом ее авторитета и влияния. В какой-то период времени он не только выполнял задания разведки, но и самым непосредственным образом влиял даже на судьбу ее руководителей. Когда же ожесточенное соперничество с нацистской секретной службой безопасности (Sicherheitsdienst — SD) закончилось не в пользу военной разведки, настал конец и карьере самого Ровеля. Чтобы лучше понимать тонкости и хитросплетения этой тайной жизни, надо немного остановиться на том, что же представляла собой немецкая военная разведка. Согласно условиям Версальского договора 1919 г., все разведывательные службы Германии были распущены, но при этом ей все же разрешалось иметь внутреннюю службу безопасности. Поэтому в 1921 г. правительство Веймарской республики образовало в составе министерства обороны орган, на который возложило функции сбора открытой военной информации за рубежом и военной контрразведки в рейхсвере (германских вооруженных силах). Исходя из формальных задач ему дали довольно туманное наименование — «Управление заграничной информации и обороны» (Amt Auslandnachrichten und Abwehr). Новую германскую спецслужбу, которая вскоре стала известна просто как Абвер, возглавил майор Гемпп (Gempp). В первые годы своего существования это была действительно исключительно контрразведывательная организация. В ее малочисленном центральном аппарате имелись только две группы — «Восток» («Ost») и «Запад» («West»). Для непосредственной работы на местах в каждом военном округе были созданы т. н. «пункты» Абвера (Abwehrstellen). Однако постепенно «сбор открытой информации» за границей превратился в полноценную активную разведывательную деятельность со всеми нелегальными атрибутами. В центральном аппарате Абвера появились соответствующие отделы. Были созданы филиал в Кенигсберге и вспомогательные отделения в Мариенбурге, Алленштайне и Гумбинене[11] Задачей последних была организация агентурной разведки против Польши и Советского Союза. В течение 20—30-х гг. организационная структура Абвера непрерывно изменялась и совершенствовалась. В 1938 г. он был реорганизован в Управление разведки и контрразведки Главного командования Вермахта. Шли годы, менялись и его руководители. В 1928 г. майора Гемппа сменил оберет Швантес (Schwantes), который, в свою очередь, уже 1 июня 1929 г. передал дела оберсту Фердинанду фон Бредову (Ferdinand von Bredow)[12] Затем во главе Абвера, начиная с 6 июня 1932 г., стояли уже только военные моряки: сначала — Конрад Патциг (Konrad Patzig), а затем — Вильгельм Канарис (Wielhelm Canaris). Окончательно структура Абвера оформилась к осени 1939 г. и затем с небольшими изменениями сохранялась вплоть до его упразднения осенью 1944 г. Его штаб-квартира размещалась в Берлине, в доме № 74 на набережной Тирпица, рядом с комплексом зданий военного министерства на Бендлерштрассе. Внутренняя планировка особняка Абвера, казалось, специально была создана для подобной организации. Это был настоящий лабиринт из внешне хаотически соединенных между собой комнат и залов, извилистых коридоров, порой внезапно заканчивавшихся тупиком, лестниц, уходивших вверх и вниз. В нем с трудом ориентировались даже постоянные сотрудники, не говоря уж о тех, кто попадал туда впервые. Поэтому понятно, почему штаб-квартиру Абвера с полным правом прозвали «лисьей норой».[13] Абвер делился на три отдела (Abteilung — AM.). Первый отдел, или Абвер-I (Abt.I), отвечал за сбор и оценку разведывательной информации. Главным ее заказчиком и потребителем было Главное командование Вермахта, и потому предполагалось, что она должна носить прежде всего военный характер. Это определялось и соглашением «О разделе сфер влияния», заключенным 21 декабря 1936 г. между Абвером и СД, которое знающие люди ехидно прозвали «Десятью заповедями». Политическая же разведка была прерогативой службы внешней разведки СД. Однако на практике было невозможно четко определить «границы ответственности». Абвер и СД неизбежно вторгались в чужую сферу интересов, что приводило к постоянным конфликтам и нездоровому соперничеству. В Абвер-I входили пять подотделов: IX «Иностранные армии» (Fremde Heer), IM «Иностранный военно-морской флот» (Fremde Marine), IL «Иностранная авиация»(Fremde Luft), IBI «Иностранная промышленность» (Fremde Wirtschaft) и IILB «Авиаразведка» (Technik-Luft). Каждый из них занимался сбором разведывательных данных в своей сфере, что следовало из их названий. Кроме того, в Абвере-I имелись пять подгрупп, разделенных по географическому принципу. Так, самая многочисленная подгруппа «Гамбург» (Amt Hamburg) отвечала за организацию военной разведки на территории Англии. Подотделы и подгруппы, в свою очередь, подразделялись на т. н. рефературы. В 1936 г. начальником отдела Абвер-I был назначен 43-летний майор Ханс Пикенброк (Hans Piekenbrock), начавший работать в военной разведке еще в 1921 г. Благодаря своим способностям он стал второй по влиятельности фигурой в Абвере после Канариса, считавшего его своей правой рукой. Выполняя деликатные поручения нацистского руководства и лично Гитлера, Пикенброк изъездил вдоль и поперек всю Европу, бывал на Ближнем Востоке и в Советском Союзе. При этом он всегда оставался в тени и в случае опасности вовремя и умело заметал следы. Второй отдел, или Абвер-II (Abt.II), был создан по личной инициативе Канариса в середине 30-х гг. Его задачей были организация подрывной деятельности и саботажа на территории противника. Он состоял из пяти подотделов, разделявшихся на 15 самостоятельных рефератур. 10 ноября 1938 г. начальником Абвера-II стал 41-летний майор Эрвин фон Лахузен-Вивремонт (Erwin von Eahousen-Vivremont) — кадровый офицер бывшей австрийской военной разведки, начавший свою карьеру еще во время Первой мировой войны. В распоряжении Абвера-II имелись три крупных учебных центра для подготовки диверсантов и агентов. Один центр находился в местечке Тегеле, около Берлина, второй — в Квинцзее, недалеко от Бранденбурга, а третий — в местечке Химзее. Все они были тщательно замаскированы и скрыты от посторонних глаз. Подготовка велась в условиях, максимально приближенных к боевым. Так, на опытном поле в Квинцзее имелись мосты различных конструкций, участки железнодорожного полотна и так далее. Третий отдел, или Абвер— iii (abt.iii), который 1 марта 1939 г. возглавил 42-летний майор Франц-Эккард фон Бентивеньи (Franz — Eccard von Bentivegni), кадровый военный-артиллерист, с 1936 г. служивший в Абвере, отвечал за контрразведывательную деятельность. Его основными функциями были недопущение проникновения иностранных агентов в Вермахт, обеспечение охраны государственной тайны, документов особой важности и лиц, имевших к ним допуск. Абвер-III имел разветвленную структуру, в него входили десять подотделов, каждый из которых, в свою очередь, делился на множество подгрупп и рефератур по направлениям работы. В его составе имелось и специальное подразделение, как теперь сказали бы, «служба собственной безопасности», которое вело наблюдение за сотрудниками Абвера. Нет никаких официальных данных о численности центрального аппарата Абвера. В конце войны практически все документы немецкой военной разведки, большинство из которых существовало в единственном экземпляре, были уничтожены. Из сохранившихся отрывочных сведений известно, что, например, к марту 1943 г. в трех основных отделах штаб-квартиры работали 140 сотрудников, в том числе в Абвер-1 — 63 чел., в Абвер-II — 34 чел. и в Абвер-III — 43 чел. Для оперативной работы при каждом военном округе, группе армий и каждой военно-морской базе имелись т. н. «пункты» Абвера (Abwehrstellen) — всего 33 штуки. Позднее в ходе войны такие «пункты» создавались и на оккупированных территориях. Численность их сотрудников изменялась в широких пределах, так, например, в абверовском пункте во французском порту Шербур было всего три человека, а в парижском пункте — уже 382. В среднем же каждый такой пункт вместе с входившими в него подпунктами и полевыми разведпунктами насчитывал около 150 сотрудников. Согласно распоряжению Канариса, каждый орган Абвера при группе армий или при полевой армии был обязан иметь разведывательную сеть из минимум 25 агентов. Часть их должны были действовать в прифронтовой полосе, на дальности до 30 км от линии фронта, а остальные забрасываться в глубокий тыл. Вот что вкратце представляла собой немецкая военная разведка, с которой предстояло самым тесным образом сотрудничать Теодору Ровелю. Но пора вернуться к нему самому… Моряк — летчик — разведчик Теодор Ровель родился 9 февраля 1894 г. в местечке Баршлюте, расположенном на левом березу р. Везер, в паре километров от северо-западной окраины Бремена. 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия начала военные действия против Сербии. Это послужило спусковым механизмом для начала большой войны, которая потом вошла в историю как Первая мировая. 1 августа кайзеровская Германия объявила войну сначала России, а затем 3 августа — Франции. На следующий день уже Великобритания объявила войну Германии под предлогом нарушения последней нейтралитета Бельгии. Для миллионов молодых немцев это означало кардинальный поворот всей дальнейшей жизни. Уже 28 августа того же года 20-летний Ровель был призван в кайзеровский военно-морской флот и направлен для обучения в качестве офицера. Пройдя курс первоначальной подготовки, он до марта 1915 г. служил на линкоре «Вестфалия» («Westfalen»), потом — на старом линкоре «Кайзер Карл дер Гроссе» («Kaiser Karl der GroBe»), который стоял в гавани Вильгельмсхафена и использовался в качестве плавучей казармы и учебного корабля, а с июля 1915 г. — на «Остфрисланде» («Ostfriesland»). В начале 1916 г. Ровеля перевели в морскую авиацию и в марте направили в 1-й морской авиадивизион (I.Seeflieger Abteilung), расквартированный на базе Нордерей, на западной оконечности одноименного острова из архипелага Восточно-Фризских островов. 10 июня 1916 г. он получил звание лейтенанта флота, а 21 октября — квалификацию летчика-наблюдателя. В том же октябре 1916 г. Ровеля назначили в 3-ю эскадрилью самолетов-торпедоносцев (Torpedo-Staffel III), базировавшуюся тогда во Фленсбурге. Позднее он был переведен в 1-ю эскадрилью торпедоносцев и 4 сентября 1917 г. вместе с ней прибыл на базу морской авиации в г. Зебрюгге, на побережье Бельгии. 9 сентября в 13.10 оттуда взлетели три самолета-торпедоносца с бортовыми номерами «Т995», «Т1211» и «Т1213». Экипаж последнего состоял из пилота лейтенанта Хубриха (Hubrich) и летчика-наблюдателя лейтенанта Ровеля. В сопровождении трех истребителей Hansa-Brandenburg С. 1 они отправились на поиск британских кораблей в Северном море. Приблизительно в 14.50 немецкие летчики обнаружили шесть рыболовецких судов, которых сопровождал миноносец. Небольшой конвой держал курс к устью Темзы. Торпедоносцы атаковали замыкающее судно, носившее наименование «Storm of Guernsey» и имевшее тоннаж в 440 брт. Одна сброшенная ими торпеда прошла мимо, а две других попали в цель: одна в район котельного отделения, а вторая — в кормовой трюм. В итоге судно сразу же затонуло, а все самолеты, несмотря на огонь с миноносца, не получили никаких повреждений и благополучно вернулись на свою базу. 17 сентября T-Staffel I вылетела в Прибалтику и 24 сентября прибыла в порт Виндау (ныне Вентспилс, Латвия). Ей предстояло принять участие в операции кайзеровского флота под кодовым наименованием «Альбион» («Albion»). Она началась 29 сентября, и ее целью были захват островов Моонзундского архипелага и уничтожение сил русского флота в Рижском заливе. Это позволяло создать условия для последующего прорыва в Финский залив и к Петрограду (Санкт-Петербургу). Германский морской отряд особого назначения вице-адмирала Эриха Шмидта (Erich Schmidt) включал десять линкоров, один линейный крейсер, восемь легких крейсеров, 47 эсминцев, 11 миноносцев, шесть подлодок и 90 тральщиков. Десантные войска насчитывали 24 600 чел., 40 пушек, 85 минометов и 225 пулеметов. Воздушное обеспечение операции осуществляли девять дирижаблей и 94 самолета. Противостоявшие им морские силы Рижского залива состояли из двух старых линкоров «Слава» и «Гражданин», трех крейсеров, 36 эсминцев и миноносцев, трех канонерских лодок, пяти минных заградителей и трех подлодок. Гарнизон Моонзундских островов имел около 12 тыс. чел., 64 полевых орудия и 118 пулеметов. Проходы через проливы закрывали минные заграждения и 16 береговых батарей — всего 54 орудия калибром от 75 до 305 мм. 29 сентября, подавив огонь береговых батарей, германский флот высадил десант в бухте Тагалахт на Эзеле (ныне Сааремаа, Эстония), самом крупном острове из Моонзундского архипелага. В этот же день германский флот вошел в Рижский залив. Командование русских сил не приняло никаких мер по усилению обороны островов, а некоторые адмиралы в начале немецкой операции вообще бежали. Оборону фактически возглавили большевистские организации Балтийского флота и избранный матросами и солдатами комитет. В конце концов 3 октября немецкий десант полностью занял Эзель, 5 октября — о. Моон (ныне Муху, Эстония) и наследующий день — о. Даго (ныне Хийумаа, Эстония). В ходе ожесточенных столкновений с кайзеровским флотом русские моряки потопили десять эсминцев и шесть тральщиков, а также повредили три линкора, тринадцать эсминцев и миноносцев. В итоге германское командование отказалось от прорыва в Финский залив и 7 октября отвело свои корабли из Рижского залива. Русский флот потерял линкор «Слава», который сначала был поврежден в бою и потом затоплен своим экипажем, и один эсминец. Повреждения получили линкор «Гражданин», один крейсер, три эсминца и две канонерские лодки. После окончания операции «Альбион» Т— Staffel I еще месяц оставалась в Либау. Затем она отправилась обратно во Фландрию и 12 ноября вернулась на прежнюю базу в Зебрюгге. 27 ноября в 10.50 лейтенант Ровель вместе со своим другом пилотом лейтенантом Хубрихом поднялся в воздух на самолете Brandenburg С W.Nr.1015. Они должны были совершить вполне рутинный тренировочный полет. Однако уже через двадцать минут после взлета самолет неожиданно упал на землю. Хубрих не пострадал, а Ровель получил тяжелое ранение и был отправлен в госпиталь в г. Брюгге. По официальной версии виновником аварии был Хубрих, который «опасно пилотировал самолет и выполнил запрещенный маневр». После излечения лейтенант Ровель вернулся в T-Staffel I. Затем он некоторое время командовал 3-й морской авиастанцией во Фландрии (Seeflugstation Flandern III), а потом 16 августа 1918 г. был назначен инструктором в авиашколу летчиков-наблюдателей, находившуюся в г. Путциг, на берегу Данцигского залива.[14] Четырехлетняя Первая мировая война завершилась поражением Германии и ее союзников — Австро-Венгрии, Болгарии и Турции. В ночь на 4 октября 1918 г. германское правительство известило о своей готовности подписать капитуляцию. Президент США Вудро Вильсон от имени союзников в числе других условий выдвинул требование, чтобы Вильгельм II отрекся от своего трона. В истощенной войной Германии разразилась революция, причем началась она 3 ноября с восстания матросов кайзеровского флота в Киле. Через несколько дней Вильгельм II бежал в Голландию, а в стране началась ожесточенная внутриполитическая борьба за власть. Понятно, что тут уже никому не было дела до флота и авиации, и 31 декабря 1918 г. лейтенант Ровель официально оставил военную службу. Чем он занимался в течение последующих лет, неизвестно. Но к 1930 г. Теодор Ровель уже флюг-капитан[15] в авиакомпании «Ганза-Люфтбильд». Она занималась аэрофотосъемкой и была новатором в ее новых методах и в коммерческом использовании фотограмметрии. Ее предшественница—«Аэро Ллойд Люфтбильд» (Aero Lloyd Luftbild GmbH) — была основана еще в 1923 г. как филиал транспортной авиакомпании «Дойче Аэро Ллойд» (Deutsche Aero Lloyd). Затем последняя слилась с транспортной авиакомпанией «Юнкере Люфтферкер» (Junkers Luftverkehr AG), в результате чего образовалась авиакомпания «Дойче Люфтганза». После этого «Аэро Ллойд Люфтбильд» и была переименована в «Ганза— Люфтбильд». Ее директором стал Вильгельм Гесснер (Wilhelm Gessner), занимавший этот пост вплоть до своей смерти в 1945 г. Услышав о том, что Польша строит на границе с Германией новые оборонительные сооружения, Ровель совершает несколько полетов над приграничными польскими районами. Невозможно сказать, что было — его собственная инициатива или нечто иное. Можно заметить, что в 20-е гг. крупные немецкие концерны создали собственные разведывательные службы. Например, такая служба была в электротехническом концерне «Сименс унд Гальске». Альфред Гутенберг (Alfred Hugenberg), крупный промышленник и «газетный король», финансировал т. н. «Немецкую заморскую службу», а несколько металлургических предприятий — организацию «Нунция». Все они в основном занимались промышленным шпионажем за границей, но имели тайные связи и с Абвером. Можно предположить, что и «Ганза-Люфтбильд» в силу специфики своей работы была как-то связана с ним. Как бы там ни было, но фотографии польских оборонительных сооружений, сделанные Ровелем, неким чудесным образом попали к тогдашнему начальнику Абвера оберсту фон Бредову. На тот момент аэрофотосъемка была самым передовым методом начинавшей зарождаться технической разведки. Фон Бредов по достоинству оценил преимущества, которые она имела по сравнению с классической агентурной разведкой, и нанял Ровеля на работу в свое ведомство. Формально Ровель оставался летчиком авиакомпании «Ганза-Люфтбильд», но фактически уже работал на германскую военную разведку. Абвер финансировал продолжение его разведывательных полетов над польской территорией. В распоряжение Ровеля предоставили Junkers W34be/b3e «D-l 119», который был специально оборудован для высотных полетов и оснащен английским двигателем Бристоль «Юпитер» VII (Bristol «Jupiter») мощностью 600 л.с. На этом самолете летчик-испытатель Вильгельм Нойенхофен (Wilhelm Neuenhofen)[16] взлетев 26 мая 1929 г. с заводского аэродрома фирмы «Юнкере» в г. Дессау, за 45 минут поднялся на 12 739 м, установив мировой рекорд высоты полета, который был официально зарегистрирован Международной авиационной федерацией. Вскоре к Ровелю присоединились еще несколько летчиков из «Ганзы-Люфтбильд». Резкое увеличение числа случаев, когда обычно крайне аккуратные немецкие пилоты, вдруг «заблудившись», оказывались в воздушном пространстве Польши, заставило польскую контрразведку заподозрить, что эти якобы гражданские пилоты на самом деле занимаются аэрофоторазведкой. Однако никаких конкретных доказательств добыть так и не удалось. На переднем плане самолет Junkers W.34 «Merkur», использовавшийся авиакомпанией «Ганза-Люфтбильд», заводской аэродром фирмы «Юнкерс», начало 30-х гг. ХХ в. Лаборатория «Ганзы-Люфтбильд» со стереоплоттерами, аэродром Темпельхоф, Берлин, 1940 г. Вообще «Ганза-Люфтбильд» была настоящим кладом для Абвера. Имея официальный статус коммерческой компании, она могла вести деятельность по всему миру без каких-либо ограничений. Так, летом 1931 г. ее специалисты отправились в Китай, где затем в течение двух лет проводили аэрофотосъемку гидротехнических сооружений в провинции Чанчжоу. В 1932 г. самолеты компании летали над Гренландией, а затем в 1938–1939 гг. — над Антарктикой. «Ганза-Люфтбильд» работала в тесном сотрудничестве с промышленностью, оказывая влияние на разработку новых самолетов и аэрофотокамер, методов стереофотограмметрии[17] и процессов химической обработки получаемых фотографий. К 1939 г. она имела двадцать стереоплоттеров (графопостроителей), столько же т. н. ректиферов — приборов для изготовления плана местности на основе снимка, сделанного под углом к фотографируемой поверхности, а также пятнадцать крупноформатных стереоаэрофотокамер. Компания располагалась на берлинском аэродроме Темпельхоф и имела большой филиал в Мюнстере. Общая численность ее сотрудников составляла около 400 человек. Забегая несколько вперед, можно сказать, что до 1945 г. «Ганза-Люфтбильд» только в Германии провела аэрофотосъемку территории общей площадью 53 200 кв. км. Тем временем в Германии все большую силу набирала национал-социалистическая рабочая партия (НСДАП) во главе с Адольфом Гитлером. 31 июля 1932 г. на выборах в рейхстаг она набрала 37 % голосов, обогнав ближайших соперников, социал-демократов, на 15,5 %, и получила большинство (230) мест в рейхстаге. Затем 6 ноября того же года на перевыборах в рейхстаг НСДАП набрала 33,1 % голосов, обогнав на этот раз социал-демократов на 12,5 %. В итоге президент Германии генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург (Paul von Hindenburg) 30 января 1933 г. назначил Гитлера рейхсканцлером (главой правительства). Окончательно приход к власти нацистов был закреплен на выборах 5 марта 1933 г., когда они набрали 44 % голосов, получив 288 из 647 мест в рейхстаге. С учетом 52 мест своих союзников из национальной партии нацисты получили в рейхстаге большинство голосов. В конце того же 1933 г. Ровель вернулся на военную службу. Формально его назначили начальником фотоотдела штаба 6-го воздушного округа (Luftkreis VI), который располагался в Киле. При этом он напрямую подчинялся рейхсминистерству авиации и, продолжая свои секретные полеты, должен был еще представлять рекомендации относительно разработки самолетов-разведчиков и специальных фотокамер для них, а также методов аэрофотосъемки. Ровель «меняет» шефа Абвера После своего прихода к власти Гитлер был вынужден учитывать сложившиеся к тому моменту в Европе реалии. Поскольку Германия уже практически открыто нарушала условия Версальского договора, ему требовалось на какое-то время обеспечить мирные отношения с ближайшими соседями. Среди них особое место занимала Польша, которая потом уже Версальскому договору получила часть бывших немецких земель — провинцию Познань, почти всю Западную Пруссию, часть Померании и Восточной Пруссии. Наблюдая за усилением и милитаризацией Германии, польские власти всерьез опасались, что в скорой перспективе могут лишиться этих территорий, и прежде всего т. н. Данцигского коридора[18] Обе стороны хотели обезопасить себя и потому без долгих проволочек 26 января 1934 г. подписали пакт о ненападении. Однако установление «добрососедских» отношений с Польшей никак не сказалось на деятельности Ровеля. По заданиям тогдашнего шефа Абвера капитана цур зее (капитана 1-го ранга) Конрада Патцига он продолжал летать над польской территорией, фотографируя укрепления и порты. Другой его целью была линия Мажино[19] только что построенная французами вдоль германской границы. Неожиданно в октябре 1934 г. о разведывательных полетах Ровеля стало известно министру рейхсвера генерал-оберсту Вернеру фон Бломбергу (Werner von Blomberg). Гитлер назначил его на этот пост сразу же после своего прихода к власти 30 января 1933 г. Фон Бломберг был умным человеком, но имел нестойкий характер и был чрезвычайно подвержен влияниям извне. Так, в 1928 г. в рамках секретной программы сотрудничества с Красной Армией он посетил Советский Союз и, по его собственным словам, стал «почти большевиком». Затем он также легко стал симпатизировать нацистам. Фон Бломберг был сторонником скорейшего и широкого перевооружения рейхсвера. Однако при всем этом он сильно опасался агрессивных устремлений Гитлера во внешней политике.[20] Поэтому, когда он узнал, что Патциг, не поставив его в известность, ведет активную воздушную разведку против Польши и Франции, разразился настоящий скандал. У министра рейхсвера и шефа Абвера и ранее уже были разногласия по поводу авиаразведки, которую якобы запретил сам Гитлер. Чувствуя себя обойденным, фон Бломберг обвинил Патцига в том, что тот своими самовольными действиями «торпедировал» некие миролюбивые намерения фюрера. Министр пожелал также выяснить, кто и зачем поставил Абверу задачу по проведению разведки польской и французской территорий. Поскольку фон Бломберг при этом не проявил ни малейшего понимания важности добытых аэрофотоснимков, шеф Абвера вступил с ним в спор, пытаясь доказать большие перспективы такого способа разведки. В ответ Бломберг просто наорал на Патцига и выгнал его из своего кабинета. Патциг попытался найти поддержку у командующего сухопутными войсками генерала Вернера фон Фрича[21] который, собственно, и давал поручение вести эту злополучную разведку. Заступничество высокопоставленного военного, которого также поддержал генерал-майор Вальтер фон Рейхенау (Walter von Reichenau)[22] возглавлявший отдел в министерстве рейхсвера, ничего не смогло изменить. Бломберг был неумолим, считая, что «этот человек неблагонадежен для партии», и в итоге Патциг в конце декабря 1934 г. все же лишился своего поста. Кроме того, надо заметить, что у последнего также сразу не сложились отношения и с гестапо — тайной государственной полицией (Geheime Staatpolizei), созданной нацистами в апреле 1933 г. Можно предположить, что именно ее работники приложили руку к тому, чтобы информация о полетах Ровеля попала к фон Бломбергу. Скандал в Абвере, как ни странно, совершенно не коснулся самого Ровеля. Он продолжал полеты, и впоследствии в руках Главного командования Вермахта оказались не только подробные аэрофотоснимки всей линии Мажино, но и прилегающей к ней территории Бельгии вплоть до Ла-Манша. Они показали, что этот фланг был прикрыт лишь относительно слабыми полевыми укреплениями. И затем эта информация сыграла немаловажную роль при планировании немецкого наступления на Западном фронте в мае 1940 г. В том же 1934 г. Ровель обратил свой взор и на Советский Союз. Там в это время набирала обороты «индустриализация», повсюду возводились корпуса новых предприятий, строились и расширялись города, армия и флот получали все больше техники. Тайком заглянуть в этот огромный мир сверху, с неба, представлялось очень заманчивым. Используя двухмоторный самолет, оснащенный дополнительными топливными баками, Ровель начал выполнять разведывательные полеты с территории Восточной Пруссии. С высоты 9144 м он провел аэрофотосъемку советской военно-морской базы Кронштадт, в Финском заливе, индустриальных объектов в соседнем Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), а также в районе Пскова и Минска. При этом Ровель, регулярно пролетая над Кронштадтом с интервалом в несколько недель, предоставил Абверу ценные сведения о советском военно-морском флоте, объемах и темпах строительства новых военных кораблей. Своими действиями Ровель невольно спровоцировал замену руководителя Абвера. И это событие, как затем стало ясно, оказало огромное влияние и на его личную судьбу, и на судьбу всей германской военной разведки в целом. 2 января 1935 г. новым главой Абвера стал 48-летний капитан цур зее Вильгельм Канарис. При этом он отнюдь не был профессиональным разведчиком, как затем писали некоторые авторы, хотя действительно отдельные этапы его предыдущей карьеры не укладывались в обычные стандарты. В апреле 1905 г. восемнадцатилетний Канарис стал кадетом кайзеровского военно-морского флота. Пройдя полный курс обучения и получив 28 сентября 1908 г. звание лейтенанта, он был назначен на легкий крейсер «Бремен» в качестве адъютанта его командира. Корабль курсировал у берегов Южной и Центральной Америки, защищая интересы германских компаний в латиноамериканских странах. Именно тогда молодой лейтенант получил первый опыт закулисных «дипломатических» интриг. Что именно делал тогда Канарис, неизвестно, но правительство Венесуэлы неожиданно наградило его орденом Боливара 5-го класса. Вернувшись в Германию, Канарис с 27 ноября 1909 г. служил младшим офицером в 1-м миноносном дивизионе, в том числе на миноносцах V-162, V-163 и S-145. Затем 1 октября 1911 г. уже в звании обер-лейтенанта он назначен на легкий крейсер «Дрезден», который на сей раз защищал германские интересы на Балканах. Через некоторое время крейсер с той же «защитной» миссией отправился к берегам Латинской Америки, и Канарис оказался в уже знакомой для него обстановке. Хорошо освоив испанский и английский языки, он налаживает контакты с местными политиками и бизнесменами, тяготевшими к кайзеровской Германии, снова исполняет различные деликатные поручения. Осенью 1914 г. «Дрезден» должен был отправиться на родину, но вспыхнула Первая мировая война, и корабль «застрял» у берегов Латинской Америки. В марте 1915 г., когда крейсер пришел к побережью Чили, чтобы пополнить запасы угля, его настиг более мощный британский крейсер «Глазго». В итоге «Дрезден» был потоплен, а его команда была интернирована чилийскими властями и отправлена на остров в архипелаге Хуан-Фернандес, расположенном в Тихом океане в 750 км от чилийского берега. Воспользовавшись своими связями, 4 августа того же года Канарис покинул остров на небольшом суденышке и добрался до порта Вальпараисо. Совершив переход через Анды, он оказался в Аргентине, где германский тайный агент снабдил его фальшивым паспортом на имя Реда Розаса, наполовину чилийца, наполовину англичанина. Канарис сел на голландский корабль «Фризия» («Frisia»), который с заходом в английский порт Плимут шел в Роттердам. Его легенда гласила, что он едет в Голландию для получения наследства от британских родственников. Немецкий обер-лейтенант смог настолько хорошо освоиться со своей ролью, что британские власти, тщательно проверявшие в Плимуте всех пассажиров «Фризии», ничего не заподозрили. Вернувшись в начале октября 1915 г. в Германию, Канарис сначала некоторое время был прикомандирован к штабу командующего военно-морскими базами на Балтийском море, а потом был назначен командиром миноносца Х-111. Однако уже 30 ноября капитан-лейтенанта Канарисасо специальным заданием направили в нейтральную Испанию. Несмотря на британскую блокаду, он все с тем же чилийским паспортом добрался до Мадрида, где формально был зачислен в штат германского посольства в качестве помощника военно-морского атташе. Его задачей было создание сети для наблюдения за британской базой в Гибралтаре, сбор информации о военно-морских силах стран Антанты и организация снабжения кайзеровских подводных лодок, тайно заходивших в испанские порты, топливом и продовольствием. Канарис пробыл в Испании почти год, и оценка результатов его работы довольно противоречива. По одним данным, он смог создать успешно функционировавшую сеть. По другим же сведениям, он в силу своего дилетантизма в области разведки развил слишком бурную деятельность. Канарис стал объектом пристального внимания союзных разведок и просто уже начал мешать работе профессиональных немецких шпионов. И в итоге его решили отозвать в Германию, как говорится, от греха подальше. В сопровождении опытного немецкого агента, выдававшего себя за католического испанского священника, Канарис отправился в Германию. Однако британская разведка уже была осведомлена об их маршруте, и в Италии парочка была арестована. Будущему шефу Абвера грозила виселица, но германская разведка смогла «договориться» с итальянцами. Задержанных посадили в порту Генуи на испанское судно, которое по пути на родину должно было зайти в Марсель. Вероятно, итальянцы рассчитывали, что немцам все равно не избежать расплаты, поскольку в Марселе их ожидали агенты французской контрразведки. Но и тут связи кайзеровской разведки сделали свое дело. Выйдя в море, капитан судна неожиданно изменил маршрут плавания и достиг Испании, не заходя в Марсель. Придя в себя в доме германского военно-морского атташе, Канарис снова отправился в путь. На этот раз он сел на подлодку, ожидавшую его в нейтральных водах у испанского побережья. Переход завершился благополучно, и в ноябре 1916 г. Канарис прибыл в Германию. Его снова назначили командиром миноносца, а затем 2 января 1917 г. направили на курсы командиров подводных лодок. Ровно через пять месяцев — 2 июня — капитан-лейтенант Канарис принял под командование подлодку U-16, базировавшуюся в порту Каттаро. Затем в течение осени 1917 г. — весны 1918 г. онна Средиземноморье командует подлодками UC-27 и U-34, а потом 11 мая получает только что спущенную на воду UB-128. После капитуляции Германии подлодка Канариса 8 ноября 1918 г. возвращается в Киль. На бывшем кайзеровском флоте восстание, к которому примыкают и команды подводных лодок, только вернувшихся на базу. 30 ноября Канарис оставляет лодку и некоторое время служит при штабе подводных сил. В январе он приезжает в Берлин и останавливается в отеле «Эден», который в тот момент был настоящим штабом германской контрреволюции. 14 февраля 1919 г. Канарис принимает предложение военного министра Густава Носке (Gustaw Noske) войти в его личный штаб. В течение следующих полутора лет он выполняет различные «особые» поручения, в том числе участвует в подавлении рабочего восстания в Берлине и, вероятно, в организации убийства видных деятелей германского рабочего движения Розы Люксембург и Карла Либкнехта. 24 июля 1920 г. Канарис возвращается на флот и получает назначение в штаб сил на Балтийском море. 19 июня 1923 г. он становится первым помощником командира крейсера «Берлин» и затем 1 января 1924 г. получает звание корветен-капитана (капитана 3-го ранга). Среди его подчиненных 20-летний лейтенант Рейнхард Гейдрих (Reinhardt Heydrich), будущий обер-группенфюрер СС, глава СД и Главного управления имперской безопасности (РСХА) и будущий злейший враг Канариса. С 15 мая 1924 г. Канарис служит в штабе начальника морского управления военного министерства. Он отвечает за вопросы развития и вооружения подводных сил. В этот период он занимается не только бумажной работой. Канарис тайно посещает Японию, где на верфях фирмы «Кавасаки» строятся корабли для немецкого флота. В октябре 1926 г. он приезжает в Испанию, где, используя старые связи, устанавливает тесные контакты с местным крупным промышленником Эчевариетой. В итоге на верфях последнего в январе 1928 г. закладываются новые подлодки для Германии. 22 июня 1928 г. Канарис назначается первым помощником командира линкора «Силезия» и затем 1 июня 1929 г. получает звание фрегатен-капитана. С 29 сентября 1930 г. он служит в должности начальника штаба эскадры в Вильгельмсхафене, и 1 октября ему присваивают звание капитана цур зее. 1 октября 1932 г. Канарис возвращается обратно на «Силезию», но теперь уже в качестве ее командира. Прослужив на старом линкоре два года, он рассчитывает получить новую должность, возможно, командира нового крупного боевого корабля или же начальника отдела в Главном штабе флота. Однако все знают, что главнокомандующий Кригсмарине адмирал Эрих Редер (Erich Reder) и ряд других высокопоставленных флотских офицеров недолюбливают Канариса. Они полагали, что тот более склоненк «военно-политической, чем военной, карьере, и, хотя являлся храбрым командиром, мало подходил для высокого руководящего поста в военно-морском флоте». В итоге ему приходится довольствоваться постом командира военно-морской базы в Свинемюнде (Swinemunde),[23] на который он назначается 29 сентября 1934 г. База небольшая, если не сказать заштатная, и многим тогда казалось, что у Канариса осталась лишь одна перспектива — тихо дослуживать там до почетной отставки в звании контр-адмирала. Однако судьба распорядилась по-другому. Можно утверждать, что разведывательные полеты Теодора Ровеля над Польшей и Францией и последовавший за ними скандал, который привел к отставке прежнего начальника Абвера капитана цур зее Конрада Патцига, стали настоящим «спасением» для карьеры Канариса. Уходя, Патциг[24] сумел убедить адмирала Редера, что его преемником должен снова стать моряк, чтобы Кригсмарине не утратили контроля над Абвером. При этом в качестве самой подходящей кандидатуры он предложил Канариса. Тем временем не дремал и сам «будущий отставник». Он отправляется в Берлин, где встречается с теми, с кем познакомился еще в 1919–1920 гг. во время подавления революционных выступлений и кто теперь занимает не последние места в нацистской иерархии. В результате, когда Гитлер требует характеристику на кандидата в шефы Абвера, ее представляет уже не Кригсмарине, а министерство рейхсвера. В ней говорится, что рекомендуется «использовать Канариса на командных должностях, где требуются острая наблюдательность и искусство дипломатического лавирования, а также на должностях, где мог бы быть полезен его широкий кругозор». После такой характеристики можно было и не искать лучшего кандидата. И 2января 1935 г., на следующий день после своего 48-го дня рождения, капитан цур зее Вильгельм Канарис занял кабинет начальника Абвера в особняке на Тирпицуфер. Волки в овечьей шкуре Назначение Канариса самым благоприятным образом сказалось на дальнейшей карьере Теодора Ровеля. Однако было бы наивным предполагать, что он хотел как-то отблагодарить того, кто стал первопричиной его в общем-то неожиданного возвышения. Просто, будучи действительно очень способным человеком, он мгновенно оценил все выгоды и преимущества аэрофоторазведки. Однако Канарис не был бы Канарисом, если бы, памятуя о скандале, приведшем к отставке его предшественника, не принял бы неких мер предосторожности. Он показал аэрофотоснимки, сделанные Ровелем и несколькими его коллегами над Польшей, Францией и Советским Союзом, рейхсминистру авиации Герману Герингу. Они произвели впечатление, на которое рассчитывал Канарис. Будущий рейхсмаршал и главнокомандующий Люфтваффе, следуя своему принципу «все, что летает, — мое», сразу же пожелал, чтобы люди, сделавшие их, находились у него в подчинении. Хитроумный шеф Абвера возражал несильно, и стороны расстались к обоюдному удовлетворению. Геринг, крайне тщеславный по своему характеру, уже предвкушал лавры поставщика фюреру разведывательной информации стратегического характера. Канарис же, как говорится, «убил сразу двух зайцев». С одной стороны, уступив Ровеля авиации, он мог быть спокоен зато, что тот всегда будет обеспечен необходимыми самолетами, оборудованием и персоналом. Уж чего, а пробивной энергии Герингу было не занимать. С другой стороны, Канарис получал возможность загребать жар чужими руками. Ровель все равно по-прежнему бы получал задания от Абвера, а в случае каких-либо осложнений, как в случае с Патцигом, всегда было можно заявить, что это, мол, не мое ведомство. 1 марта 1935 г. Германия открыто объявила о создании новых военно-воздушных сил — Люфтваффе, которые существовали фактически уже несколько лет. В тот же день Теодор Ровель был зачислен в их состав в звании гауптмана. Он получил от Геринга полномочия сформировать и возглавить эскадрилью специального назначения (Fliegerstaffel z.b.V.), чьей задачей было ведение авиаразведки над территорией других государств в мирное время. Уже вскоре на аэродроме Штаакен, расположенном около западной окраины Берлина, появилась новая эскадрилья, чей персонал старался привлекать к себе как можно меньше внимания. Ровель укомплектовал ее экипажами, летавшими на «Хейнкелях», «Дорнье» и «Юнкерсах» из государственной авиакомпании «Люфтганза» и имевшими опыт полетов на большие расстояния. Своим заместителем он сделал 26-летнего Зигфрида Кнемейера (Siegfried Knemeyer), считавшегося одним из лучших немецких штурманов. В его распоряжении первоначально имелись пять самолетов, приспособленных для высотных полетов и оснащенных аэрофотокамерами. Так в составе Люфтваффе возникло первое подразделение самолетов-призраков. Именно призраков, потому что они были и в то же время их как бы не существовало. Все, что касалось целей их полетов, держалось в строжайшей тайне. Знали о них лишь непосредственные исполнители — экипажи самолетов и очень ограниченное число лиц, которые собственно и выбирали эти цели. При этом все получилось так, как и предполагал Канарис. Эскадрилья Ровеля получала задания из двух органов, которые тесно координировали свою деятельность. Первым был ведавший разведкой 5-й отдел Генерального штаба Люфтваффе, который возглавлял Йозеф «Беппо» Шмид (Josef «Beppo» Schmid), а вторым — подотдел I ILB, отвечавший в Абвере-I за авиаразведку. Однако при этом полученные данные обрабатывали и анализировали тогда именно абверовцы, и лишь позднее отснятые фотопленки стали поступать в штаб фоторазведки Люфтваффе, созданный в городке Цоссен, в 30 км южнее Берлина. Материалы аэрофотосъемки сначала передавались непосредственно Канарису и лишь затем дозированно поступали к конечным потребителям разведывательной информации, прежде всего в Главное командование Вермахта. Район действий призраков Ровеля постоянно увеличивался. Объектами их интересов становились все новые страны и регионы. Полеты проводились на высотах до 10 000 м, дабы по возможности оставаться незамеченным для наблюдателей с земли. Благо о радарах тогда никто еще не слышал, и слежение за воздушным пространством велось при помощи оптических средств: биноклей, дальномеров и т. п. Но даже если самолет-нарушитель и удавалось обнаружить, главным образом по инверсионному следу, то определить его принадлежность и доказать вину государства было невозможно. На эти полеты не было заявлено ни одного протеста, что лишь укрепило уверенность немцев в себе и в своей безнаказанности. 20 апреля 1936 г. успехи Ровеля в части воздушного шпионажа были отмечены присвоением ему звания майора. Появление все большего числа новых целей, расположенных на большом удалении от немецких аэродромов, потребовало новых самолетов и новой тактики. Ровель решил использовать для тайной аэрофоторазведки легальное прикрытие — двухмоторные пассажирские самолеты Не-111, принадлежавшие авиакомпании «Люфтганза». Они могли совершать полеты на расстояние до 1200 км и были хорошей, устойчивой платформой для современных аэрофото камер с мощной оптикой фирмы «Цейсе», позволявших делать с больших высот высококачественные снимки.[25] Первый «Хейнкель» — He-lllV4 W.Nr.1968 «D-AHAO», выполнявший до этого регулярные рейсы из Берлина в Кёльн и Мюнхен, — был передан эскадрилье Ровеля уже в 1936 г. По имевшейся в «Люфтганзе» традиции он носил название одного из немецких городов, а именно «Дрезден». В следующем году к нему присоединились еще два самолета — He-lllV2 W.Nr.715 «D-ALIX» «Росток» и Не-ШС-03 WNr.1830 «D-AXAV» «Кёльн». Сохранив прежний внешний вид — окраску и эмблемы «Люфтганзы», — самолеты тем не менее подверглись существенной модернизации. На них были установлены новые двигатели с наддувом, дополнительные топливные баки и, самое главное, тщательно замаскированные фотокамеры. В форме гражданских летчиков экипажи Ровеля совершали полеты по трассам «Люфтганзы», периодически из-за «ошибки приборов» отклоняясь от курса и «случайно» пролетая при этом над каким-нибудь важным объектом. Благо разветвленная сеть маршрутов «Люфтганзы», а ее самолеты к концу 30-х гг. летали во все крупные города Европы, а также в Азию и Южную Америку,[26] предоставляла широкое поле для подобных трюков[27] Например, немецкие авиалайнеры регулярно выполняли рейсы по трассам Берлин — Кенигсберг — Ковно (ныне Каунас, Литва) — Великие Луки — Москва и Берлин — Кенигсберг — Рига — Таллин — Ленинград. Заправка самолета He-111V4 «D-AHAO» «Дрезден» перед очередным рейсом Самолет He-111V4 «D-AHAO» «Дрезден» во время взлета с аэродрома Темпельхоф, январь 1936 г. Если же нужный район аэрофотосъемки находился слишком далеко от имевшихся трасс, то тогда использовалось прикрытие в виде «пробных полетов по новым трассам», которые «Люфтганза» якобы предполагала вскоре открыть. Таким образом, замаскированные «Хейнкели» из эскадрильи специального назначения спокойно совершали разведывательные рейды над всей Европой и европейской частью Советского Союза. Все шло успешно, но однажды все же произошел инцидент, который мог бы положить конец полетам призраков, по крайней мере над Советским Союзом. В ходе выполнения программы «пробных» полетов в район Крыма и Кавказа Не-111V2 «Росток» потерпел аварию и упал на советской территории. Хотя правительство СССР получило достаточные доказательства истинной цели этих полетов, оно ограничилось лишь одной дипломатической нотой протеста, на которую из-за ее обтекаемости в Берлине не обратили большого внимания. Эскадрилья Ровеля как ни в чем не бывало продолжала свое дело. Так, начиная с 1937 г. ее экипажи проводили планомерную аэрофотосъемку восточного и южного побережья Великобритании, континентального побережья Ла-Манша, побережья Северного моря и побережья Балтийского моря вплоть до Ленинграда. Полученные данные позволили создать точные топографические карты, очень пригодившиеся в ходе будущих боевых действий. «Хейнкели», замаскированные под лайнеры «Люфтганзы», летавшие по маршруту Тегеран — Кабул, использовались и для разведки южной границы СССР. Во время полетов они намеренно отклонялись от курса и входили в советское воздушное пространство. В результате Абвер получил аэрофотоснимки большинства участков афганско-советской границы, части приграничной территории Туркмении, Узбекистана и Таджикистана, включая район Памира. Впервые же информация, добытая «призраками» Ровеля, была использована на практике уже в 1938 г. В начале года Гитлер выдвинул требование о возврате Германии Судетской области, которая отошла Чехословакии после окончания Первой мировой войны на основании Версальского договора. В ней проживали около 3,3 млн этнических немцев, которые постоянно заявляли о дискриминации со стороны чехословацкого правительства. Гитлер использовал напряженную ситуацию, сложившуюся в Судетах, в качестве предлога. В феврале 1938 г. он обратился к рейхстагу с призывом «обратить внимание на ужасающие условия жизни немецких собратьев в Чехословакии». Самолет He-111V2 «D-ALIX» «Росток» с двигателями BMW VI, которые были установлены на нем первоначально Техники готовят He-111V2 «D-ALIX» «Росток» к вылету. На самолете уже установлены новые двигатели «Даймлер-Бенц» с наддувом Премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен и его французский коллега Эдуард Даладье фактически согласились с требованиями Гитлера, надеясь, что это умиротворит его и в конечном итоге поможет избежать большой войны в Европе. 29 сентября в Мюнхене состоялась встреча Гитлера, Муссолини, Даладье и Чемберлена, на которой было достигнуто согласие о расчленении территории Чехословакии. В ночь на 30 сентября англичане и французы фактически принудили чехословацкого президента Эдуарда Бенеша, которого при этом даже не допустили на сами переговоры, принять условия Германии. На следующий день текст Мюнхенского соглашения, по которому Судетская область в срок с 1 по 10 октября 1938 г. подлежала передаче Германии, был подписан. Вот тут-то и пригодились сделанные эскадрильей Ровеля аэрофотоснимки. Части Вермахта, вошедшие в Судеты, имели подробнейшие карты с указанием всех укреплений чехословацкой армии, аэродромов, мостов, военных заводов и т. п. Руководство Люфтваффе и Абвера очень высоко оценивали деятельность Ровеля. И в ноябре 1938 г. последовало очередное признание — ему присвоили звание оберст-лейтенанта. К концу 1938 г. стало ясно, что эскадрилья Ровеля уже переросла саму себя. Дай оберст-лейтенанту тоже было как-то «неприлично» командовать эскадрильей, хоть и специального назначения. Потому на ее основе в январе 1939 г. была сформирована уже разведывательная авиагруппа при Главнокомандующем Люфтваффе (Aufklarergrappe Oberbefehlshaber der Tuftwaffe — Aufkl.Gr.Ob.d.r.), которую затем неофициально называли просто «группой Ровеля». Она разместилась на аэродроме Вердер, расположенном в 9 км западнее Потсдама, на берегу озера Гросенцернзее. Первоначально в группе были две эскадрильи, которые имели на вооружении самолеты Не-111, Do-17 и Bf-110. При этом в числе «Дорнье-17» были семь машин, специально построенных для группы Ровеля. Четыре Do-17R (R-l — R-4) были модернизированным вариантом Do-17M, а три Do-17S (SI — S3) — вариантом Do-17Z, и все они были оснащены двигателями DB601. Затем в течение 1939 г. в AufM.Gr.Ob.d.r. проходили испытания опытные образцы различных самолетов, которые предполагалось использовать для целей аэрофоторазведки. Среди них были несколько Do-215 и по крайней мере один Do-217A-0. В августе того же года на аэродроме Ораниенбург была образована т. н. «Опытная станция высотных полетов» (versuchsstelle fur Hohenfluge — VfH), которую также подчинили оберст-лейтенанту Ровелю. При ее формировании использовался летный персонал государственной компании «Ганза-Люфтбильд», которую передали в ведение Люфтваффе, хотя она и продолжала формально оставаться гражданским предприятием. На «станции» были три эскадрильи, однако только 1-я эскадрилья затем занималась непосредственно исследованиями в области высотных полетов и аэрофоторазведки. Во 2-й эскадрилье проходили всесторонние испытания иностранные самолеты, а 3-я эскадрилья выполняла секретные полеты по доставке на территорию других стран разведывательных групп и агентов-одиночек. Утром 1 сентября 1939 г. нацистская Германия напала на Польшу. В деятельности Ровеля и его самолетов-призраков начинался новый этап…